После присуждения нобелевки Светлане Алексиевич, перечитал ее без сомнения эпохальный труд "У войны не женское лицо", который она создавала с 1978 по 2004 год. Как я понимаю, была "лайт версия" в 1985 году и полная версия в 2004 году.
Иного у Алексиевич не читал и не осуждаю. Собранные интервью это конечно колоссальный труд и было бы здорово, если бы они были в итоге оцифрованы. Артем Драбкин сегодня верно написал, что необходимо отрешаться от рассказчика. Но, это очень сложно, а в 80е, когда собирался основной материал для книги это было и невозможно. И более того, автор получила тогда психологическую травму, которая оказала воздействие на всю ее последующую судьбу.
Кстати интересный момент - можно подсматривать в Подвиг Народа, по поводу наград, хотя у многих ее героинь поменялись фамилии и в базе указаны награды за 1985 год.
В книге я наткнулся на три эпизода, которые вероятно использовал Никита Михалков для своих "Утомленных 2". Вообще, мне кажется, что книга Алексиевич оказала большое влияние на выписывание военного образа Нади Котовой.
Дисклеймер - это отрешенные наблюдения и не содержат оценок книги и фильма.
Итак:
Эпизод с кремлевскими курсантами "с винтовкой против танка" у Михалкова.
У Алексиевич:
Самое сильное впечатление... На всю жизнь... Было это в первый год, когда мы отступали... Я увидела, мы прятались за кустами, как наш солдат бросился с винтовкой на немецкий танк и бил прикладом по броне. Бил, кричал и плакал, пока не упал. Пока его не расстреляли немецкие автоматчики. Первый год воевали с винтовками против танков и "мессеров"..." Полина Семеновна Ноздрачева, санинструктор
Другой широко осуждаемый эпизод, когда умирающий танкист просит Надю показать грудь.
У Алексиевич:
"У меня было ночное дежурство... Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан... Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет... Не дотянет до утра... Спрашиваю его: "Ну, как? Чем тебе помочь?" Никогда не забуду... Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: "Расстегни халат... Покажи мне свою грудь... Я давно не видел жену..." Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице..."
Воспоминание примерно о том же.
"Выходили из окружения... Куда ни кинемся - везде немцы. Решаем: утром будем прорываться с боем. Все равно погибнем, так лучше погибнем достойно. В бою. У нас было три девушки. Они приходили ночью к каждому, кто мог... Не все, конечно, были способны. Нервы, сами понимаете. Такое дело... Каждый готовился умереть... Вырвались утром единицы... Мало... Ну, человек семь, а было пятьдесят. Посекли немцы пулеметами... Я вспоминаю тех девчонок с благодарностью. Ни одной утром не нашел среди живых... Никогда не встретил..."
Третий: Надя вытаскивает двух раненых, один из которых оказывается немцем.
У Алексиевич:
Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих...
Наверняка есть и другие переклички между фильмом и книгой.
Journal information